Трудитесь, братья!

В «Данькиной каске» много здорового и крепкого:

• современная драматургия авторства участника событий на Добассе Егора Черлака
• харизма звезд: Сергея Селина и певицы Юты
• талантливая музыка (композиторский дебют Тимура Еремеева)
• молодая команда постановщиков (дебютные работы режиссера Дианы Бориной и художника-постановщика Майи Федосеевой)
• живая связь с прототипами героев (и даже легендарный рюкзак Героя России Влада Головина в качестве реквизита)

Все это умножено на мощь сцены Центрального академического театра Российской Армии, одной из самых больших театральных площадок Европы.

Хотя по началу этой мощи и не осознаешь. Все кажется соразмерным. Зрители сидят полукругом на сцене. Актеры в центре. Атмосфера походного костра на привале или выступления концертной полевой бригады: артисты выходят прямо к тебе, работают глядя прямо в глаза.

Порой есть некоторая обрывистость, как будто спектакль еще не нарастил достаточного драматургического мяса. Кажется, что повествование распадается на отдельные сцены: вот бойцы ждут обеда, читают письма из дома, встречают певицу, приехавшую с концертом...

Но когда видишь, как удачно эта эскизность ложится на восприятие подростков и аудитории 12+, понимаешь: формат выбран не в ущерб содержанию.

Жанр литературно-музыкального представления, театрализованного концерта подходит этой истории военного братства лучше всего.

Особенно, когда сценическое пространство оживает. Задействованными оказываются все возможности театральной машинерии: свет, дым, снег, подъем на высоту, движение сценического круга.

Ритмичность четверостиший и трехстиший Твардовского подчеркнута сценами с перкуссией, когда бойцы стучат касками и прикладами. Она дополнена и музыкальными номерами с мужским многоголосьем и женским вокалом. Твардовский в такой практически рэперской читке звучит максимально современно.

Где-то к середине спектакля даже приходит мысль: а ведь это можно развернуть в полноценный мюзикл: усилить эффекты, пригласить хоровой ансамбль, усложнить хореографию... А если между эпизодами актеры будут перемещаться на моноколесах или самокатах? А может, стоит поработать над костюмами и образами девушек из концертной бригады?

Можно. Но нужно ли? Мысленно одергиваю себя за привычку к экранной зрелищности. Этот спектакль не должен быть идеальным. Ему достаточно быть человечным.

И вспоминается отзыв на «Данькину каску» от Ирины Минкиной.

Постановку действительно идут смотреть родные тех, кто сделал свой моральный выбор: мамы и отцы, жены, невесты и дети офицеров и солдат. И пока те рискуют собой там, им необходима поддержка здесь, в мирной жизни.

Театр дает передышку от ежедневной тревоги за близких. Как там они? Надежные ли рядом с ними товарищи? Хорошие ли командиры? Всего ли хватает?

Показывая на сцене военный быт как сплоченное братство, театр заменяет эту тревогу живой атмосферой надежды.

Дар сопереживания, возможность быть в одном пространстве с людьми, испытывающими очень непростые чувства, возможность разделить эти чувства.

Вот главный дар театра, работающего с темой СВО.

Театр размыкает стену отчуждения, которая неизбежно возникает при потере.

Каждый раз среди зрителей спектакля могут быть те, чьи родные уже не вернутся. И для них общение с артистами становится настоящей терапией.

Бесплатный доступ на мероприятия в сфере культуры участникам специальной военной операции (СВО) и членам их семей, безусловно, одно из важных государственных начинаний. И обязательное присутствие темы СВО на публичных интеллектуальных мероприятиях уровня книжных выставок и фестивалей тоже.

Сопротивление определенной части среды общественным процессам не миф. Ощущала это во время многих культурных мероприятий 2024 года. Писала об этом и в отзыве на гастрольный показ в Москве норильского спектакля «Ополченский романс». В самую суть здесь попадают строчки Твардовского:

Тема противостояния с физическим врагом в «Данькиной каске» не является центральной. В сцене допроса молодого пленного солдата нет битвы идеологий. Есть его просьба позвонить маме.

А ответом автору Василия Теркина звучат строчки Егора Черлака, автора Дани Гимнастеркина:

И вот тут можно выдохнуть. Театр наконец-то становится местом, свободным от ментальной духоты тех, кто неустанно пытается замазать стыдом гордость за прошлое и осознание настоящего.

Хорошо, что Данька Гимнастеркин оказывается тезкой другого Данилы: Багрова. Эта ниточка тоже вплетается в связь поколений, напоминает о герое, однажды пересмотревшим понятия братской дружбы.

Тогда фильм Балабанова сравнивали с таблеткой аспирина, спасшей Россию.

Сегодня своеобразным витамином Д для общества выступает спектакль «Данькина каска».

И очень ценно, что этому помогает еще один элемент: образ честного лейтенанта из полиции 90-х Анатолия Дукалиса, ставшего с возрастом настоящим батяней комбатом.

Для актера Сергея Селина, заслужившего народную любовь и доверие благодаря «Улицам разбитых фонарей» и «Убойной силе», эта работа стала первой на сцене театра Армии.

Поразило его умение создать настроение сцены за долю секунды, дать по-снайперски точную интотонацию там, где фальши нет места.

Герой Селина читает письмо девочки из Донецка, отправленное на фронт бойцам. Один из лучших моментов спектакля.

Если актерам «Ополченского романса» пришлось вспарывать настороженность московского зала как ледоколу торосы, то в этот раз все было по-другому. Действие на сцене переходило в поддержку зала естественно, как вдох сменяется выдохом. Поскольку масса зрителей, которым близка и нужна тема СВО, оказалась критически важной.

Умение чувствовать театральное пространство, деление повествования на яркие эпизоды, легко запоминающийся речитатив реплик — безусловные технические плюсы постановки.

Ее творческая ценность в чистоте намерений и искренности. И это особенно ясно понимаешь, стоит лишь вспомнить не такое уж и давнее прошлое.

...Песня «Темная ночь» впервые прозвучала в 1943-м году в фильме «Два бойца». А потом еще раз в 1989-м в картине «Интердевочка», где ее голосили валютные проститутки: «И поэтому знаю со мной ничего не случится»...

Сегодня слова об ожидании, вере и уверенности в себе снова звучат от людей в военной форме.

Лучшее противоядие от стыда — чувство выполненного долга.